Попробуй приручи... и я стану ангелом... для тебя...
День какой-то ненормальный.
Встала, едва живая. Ночью не спала.
Потом на алгебре закатила преподу истерику на тему, что она не умеет объяснять. Она на меня посмотрела и к врачу отправила. Наверно, бедная, уже боится меня трогать. В медпункте мне померили давление… Его не оказалось. Низкое.
В сопровождении Ромы, меня отправили в больницу. Бедный Роман тащил оба планшета, все чертежные принадлежности и в итоге, когда мы добрались до больницы, то он был взмыленный как конь.
Там тетенька, изображая сочувствие, принялась на меня орать. Что мол с таким самочувствием, удивительно, что я вообще на ногах стою и если так и дальше будет, то мне обеспечен нервный срыв и жизнь в психушке.
Потом мне дали кучу злостных колес и вкололи какую-то гадость. Сказали, что сначала будет плохо, а потом отпустит. Перед этим женщина в халате проследила, чтобы я поела. Но оказалось, что несколько глотков чая с глюкозой – это уже для меня геройство.
Кругом все жутко белое и только Рома сидит у окна и уже с пол часа чертит схему хитрой детали. Даже отсюда видно, что у него уже две ошибки. Ну и ладно.
Так и сидим вдвоем в палате. Молча. Врач так и не сказала, когда они собираются меня отпустить.
Я не хочу никуда идти.
Мне как-то абсолютно все равно. Совсем.
Я уже не знаю, сколько это набираю. Здесь совершенно нечего больше делать. Хоть инет на телефоне есть. Да только сейчас он сядет.
Встала, едва живая. Ночью не спала.
Потом на алгебре закатила преподу истерику на тему, что она не умеет объяснять. Она на меня посмотрела и к врачу отправила. Наверно, бедная, уже боится меня трогать. В медпункте мне померили давление… Его не оказалось. Низкое.
В сопровождении Ромы, меня отправили в больницу. Бедный Роман тащил оба планшета, все чертежные принадлежности и в итоге, когда мы добрались до больницы, то он был взмыленный как конь.
Там тетенька, изображая сочувствие, принялась на меня орать. Что мол с таким самочувствием, удивительно, что я вообще на ногах стою и если так и дальше будет, то мне обеспечен нервный срыв и жизнь в психушке.
Потом мне дали кучу злостных колес и вкололи какую-то гадость. Сказали, что сначала будет плохо, а потом отпустит. Перед этим женщина в халате проследила, чтобы я поела. Но оказалось, что несколько глотков чая с глюкозой – это уже для меня геройство.
Кругом все жутко белое и только Рома сидит у окна и уже с пол часа чертит схему хитрой детали. Даже отсюда видно, что у него уже две ошибки. Ну и ладно.
Так и сидим вдвоем в палате. Молча. Врач так и не сказала, когда они собираются меня отпустить.
Я не хочу никуда идти.
Мне как-то абсолютно все равно. Совсем.
Я уже не знаю, сколько это набираю. Здесь совершенно нечего больше делать. Хоть инет на телефоне есть. Да только сейчас он сядет.